Неточные совпадения
— Как думаю я? — переспросил Дронов, налил вина, выпил, быстро вытер губы платком, и все признаки радости исчезли с его плоского лица; исподлобья глядя на Клима, он жевал губами и
делал глотательные движения горлом, как будто его тошнило. Самгин воспользовался
паузой.
Вполголоса, растягивая гласные, она начала читать стихи; читала напряженно,
делая неожиданные
паузы и дирижируя обнаженной до локтя рукой. Стихи были очень музыкальны, но неуловимого смысла; они говорили о девах с золотыми повязками на глазах, о трех слепых сестрах. Лишь в двух строках...
Рассказывала Нехаева медленно, вполголоса, но — без печали, и это было странно. Клим посмотрел на нее; она часто прищуривала глаза, подрисованные брови ее дрожали. Облизывая губы, она
делала среди фраз неуместные
паузы, и еще более неуместна была улыбка, скользившая по ее губам. Клим впервые заметил, что у нее красивый рот, и с любопытством мальчишки подумал...
Поп говорил отрывисто,
делая большие
паузы, повторяя слова и, видимо, с трудом находя их. Шумно всасывал воздух, растирал синеватые щеки, взмахивал головой, как длинноволосый, и после каждого взмаха щупал остриженную голову, задумывался и молчал, глядя в пол. Медлительный Мартын писал все быстрее, убеждая Клима, что он не считается с диктантом Гапона.
— Итак (после
паузы), вы подобно мне полагаете, что никто другой не в состоянии помочь вам, — выслушайте же, что я могу и хочу
сделать для вас; если предлагаемое мною пособие покажется вам достаточно, я выскажу условия, на которых согласна оказать его.
Он сконфузился и, сказав после небольшой
паузы: «Что нам
делать?
— Что же, по-вашему, нужно
делать? — спросила Лиза опять после долгой
паузы.
И при этом он
делал вид, что млеет от собственного пения, зажмуривал глаза, в страстных местах потрясал головою или во время
пауз, оторвав правую руку от струн, вдруг на секунду окаменевал и вонзался в глаза Любки томными, влажными, бараньими глазами. Он знал бесконечное множество романсов, песенок и старинных шутливых штучек. Больше всего нравились Любке всем известные армянские куплеты про Карапета...
Тут Карл Иваныч
сделал продолжительную
паузу и, закатив свои добрые голубые глаза, слегка покачивая головой, принялся улыбаться так, как улыбаются люди под влиянием приятных воспоминаний.
Пока Прейн пил чашку кофе с поджаренными сухариками, Раиса Павловна рассказала ему о происках Тетюева и компании, причем
сделала предположение, что и поездка Лаптева на заводы, по всей вероятности, дело тетюевских рук. Прейн слушал ее внимательно, как доктор слушает рассказ пациента, и, прихлебывая из чашки кофе, после каждой
паузы повторял свое неизменное «ага». Когда этот длинный рассказ был кончен, Прейн на минуту задумался и, повертев пальцем около лба, проговорил...
— А я так рад был видеть тебя, — заговорил генерал после длинной
паузы. — Кроме того, я надеялся кое-что разузнать от тебя о том деле, по которому приехал сюда, то есть я не хочу во имя нашей дружбы
сделать из тебя шпиона, а просто… ну, одним словом, будем вместе работать. Я взялся за дело и должен выполнить его добросовестно. Если хочешь, я продался Лаптеву, как рабочий, но не продавал ему своих убеждений.
— Нехорошо-с, — начал командир рычащим басом, раздавшимся точно из глубины его живота, и
сделал длинную
паузу. — Стыдно-с! — продолжал он, повышая голос. — Служите без году неделю, а начинаете хвостом крутить. Имею многие основания быть вами недовольным. Помилуйте, что же это такое? Командир полка
делает ему замечание, а он, несчастный прапорщик, фендрик, позволяет себе возражать какую-то ерундистику. Безобразие! — вдруг закричал полковник так оглушительно, что Ромашов вздрогнул. — Немысленно! Разврат!
— Паук? Корзинка с земляникой? Хамелеон? — И,
сделав малую
паузу: — Единица!
— Под знамя! — командует он резким металлическим голосом и на секунду
делает запятую. — Слушааай (небольшая
пауза)… На крааа (опять
пауза)… — И вдруг, коротко и четко, как удар конского бича: — …ул!
В доказательство Пепко достал из кармана целую пачку вырезок из газет, в которых описывались всевозможные турецкие зверства над беззащитными. По свойственному Пепке деспотизму он заставил меня выслушать весь этот материал, рассортированный с величайшей аккуратностью: зверства над мужчинами, зверства над женщинами, зверства над детьми и зверства вообще. В нужных местах Пепко
делал трагические
паузы и вызывающе смотрел на меня, точно я только что приготовился к совершению какого-нибудь турецкого зверства.
Это была оригинальная логика, и серые глаза весело улыбнулись.
Сделав небольшую
паузу, она проговорила с расстановкой...
— Милостивые государыни и милостивые государи! — начал он и
сделал внушительную
паузу. — Я думаю, никто из вас не усомнится в том искреннем чувстве признательности, с которым я подымаю этот бокал) Я никогда не забуду сделанного мне в Иванкове радушного приема, и сегодняшний маленький пикник благодаря очаровательной любезности посетивших его дам останется для меня навсегда приятнейшим воспоминанием. Пью за ваше здоровье, mesdames!
Иван Платоныч, видимо, не находил слов и,
сделав долгую
паузу, снова прибег к стакану.
Наступила длинная
пауза, в течение которой Полканов
сделал себе строгое замечание за то, что он так ведёт себя по отношению к этой девушке, точно боится, что не устоит против её чар.
Иногда он забывал слова и, с трудом вспоминая их,
делал вид, что длинной
паузой усиливает смысл фразы; тогда он молча и бессильно раскачивался на стуле с рукой, застывшей в трагическом жесте, и со страшными, вращающимися глазами.
— Итак, господа, что же мы
сделаем? — спросил я, выждав
паузу.
Закончив куплет, голос, певший мелодию, вдруг берет страшно высокую ноту и долго-долго тянет ее, широко раскрыв при этом рот, зажмурив глаза и наморщив от усилия нос. Потом, сразу оборвав, точно отбросив эту ноту, он
делает маленькую
паузу, откашливается и начинает снова...
Платонов (после
паузы). Вот они, последствия… Доигрался малый! Исковеркал женщину, живое существо, так, без толку, без всякой на то надобности… Прроклятый язык! Довел до чего… Что теперь
делать? А ну-ка, мудрая ты голова, подумай! Брани себя теперь, рви волосы… (Думает.) Ехать! Сейчас же ехать и не сметь показываться сюда до самого страшного суда! Марш отсюда на все четыре стороны, в ежовые рукавицы нужды, труда! Лучше худшая жизнь, чем эта с глупой историей!
Глафира закусила губу и после минутной
паузы ответила, что он и не будет ожидать долее, и с этим она
сделала шаг в глубину комнаты и спросила с легкой улыбкой...
Я воспользовался первой маленькой
паузой, чтобы задать тот чисто литературный вопрос, с каким ехал еще из Москвы. В романе «Страница романа», как читатель припомнит, кроме длиннот и повторений в описаниях Парижа, есть еще одна странная черта для такого даровитого и сильного писателя, как Золя. Это личность доктора Деберля. В начале вы думаете, что автор
сделает из него если не тип, то своеобразный характер. Но ожидание не оправдывается. Я и указал на такое противоречие самому Золя.
Входят Коромыслов, Алеша и Лизочка.
Делают вид, что все довольно обыкновенно, но все же короткая
пауза.
— Встаньте, дети мои, — после довольно продолжительной
паузы сказала государыня, — самый лучший подарок, который я
сделаю вам теперь, это тот, если я лишу вас своего общества… Есть другая, кроме меня, властная монархиня в ваших сердцах — это взаимная любовь.
— Скажите мне, Иван Павлович, неужели есть люди, которые в состоянии
делать и говорить одно, а думать и чувствовать другое? — начала она после некоторой
паузы.
— Что же нам теперь
делать, Виктор Павлович?.. — после некоторой
паузы спросил он.
— Конечно, конечно, мне нужны туалеты и было бы хорошо
сделать их в Париже, но… — она остановилась и после некоторой
паузы добавила, — это невозможно.
— Он проигрался? — спросила последняя,
сделав небольшую
паузу после загадочных слов мужа: «Как знать».
— Сигизмунд… Нарцисович… —
сделала она
паузу между этими двумя словами.
— Я бы попросил вас по возможности избегать подобных случайностей! — добавил он после некоторой
паузы,
сделав весьма красноречивое ударение на последнем слове.
— А я так думаю, что не надо
делать людям зла, но и не следует давать им возможность и волю
делать его безнаказанно себе… — после довольно продолжительной
паузы задумчиво произнесла молодая девушка, видимо, пропустив мимо ушей патетический возглас «тети Тали» о терпении и кресте.
— Согласен с вами, — любезнейшею улыбкой сказал граф, — оно нуждается во всяких уступках, в почетных и в весьма печальных. — Он
сделал умышленную
паузу. — Но мы говорим не о том, что выгодно и за что больше денег платят, а о правах и чувствах нашего сословия… Были бы только чувства благородные, а права найдутся!
Я воспользовалась тем, что Степа
сделал маленькую
паузу и рассказала ему, конечно смягчая, мой разговор об нем с Домбровичем.